ФАКТЫ

Возможности Человека

Четыре очевидца

О.П.Мороз

   Свидетельства очевидца зависят от того, что это за очевидец.

    Бакинский журналист Шариф Азадов побывал на Филиппинах с одной из делегаций. Встречался с хилерами — так называют местных лекарей, более всего известных тем, что они будто бы оперируют без ножа, руками, концентрируя в них огромную энергию. Эти операции, коих он был свидетелем, привели Азадова в восторг. Вот, как он описывает встречу с одним из наиболее известных хилеров:

    — Алекс Орбито — невысокий худощавый 43-летний человек с приятными чертами лица. Он слабо пожимает нам руки и охотно отвечает на все наши вопросы. Способности врачевателя впервые обнаружил у себя, когда ему было шестнадцать лет. Учился у своего отца, также хилера. А вот сын Алекса, к сожалению, не обладает умением концентрировать энергию, и потому он отдал его в обычный медицинский колледж. То есть и он пошел по медицинской стезе, но по традиционной.

    Я попросил разрешения осмотреть руку Орбито. Она не была похожа на руку хирурга в общепринятом значении. Мягкая, почти безжизненная и, простите, с далеко не безукоризненными ногтями. Прочитав на моем лице разочарование, Орбито улыбнулся. И вдруг рука его стала преображаться. Я почувствовал, как она налилась силой, стала гибкой, точно змея. Одновременно я ощутил, что моя рука затекла, похолодела, стала неметь...

    Работает Орбито через день по сорок пять — пятьдесят минут, больше не может. Должен отдыхать, пополнять утраченную энергию. Часто ездит к себе в горы. Детей он не оперирует, боится повредить психические центры, лечит только манипуляциями.

    Орбито прощается с нами, говорит, что ему надо сосредоточиться перед операциями. А когда они начнутся, за нами придут. В большой комнате стеклянная перегородка, за ней — операционная. Перед началом операции все присутствующие распевают псалмы.

    Когда Орбито вошел за перегородку, все замолчали. Взяв в руки Библию, хилер наклонился — тишина стала полной. Так он просидел минут пятнадцать — двадцать. Затем нас пригласили в операционную. Обыкновенная комната с обыкновенным узким столом. Две медсестры в обычных кофтах и юбках, сам хилер в той же тенниске, какая была на нем во время нашей беседы. Бросаются в глаза несколько баночек с маслянистыми жидкостями. Собственно медицинского здесь—только ватные тампоны. Никаких замысловатых, холодно отливающих никелем инструментов. Одними маслами Орбито натирал участок тела до операции, другими — после вскрытия. Долгого мытья рук не было, он просто сполоснул руки в банке с белой жидкостью. И так после каждой операции — окунал руки в банку и вытирал одним и тем же полотенцем.

    Первой пациенткой была женщина. Хилер быстрыми короткими движениями выщелкивал у нее из грудей небольшие шишки, при этом едва струилась розоватого цвета кровь. Лицо женщины было спокойным, не отражало ни боли, ни дискомфорта.

Затем на стол легла женщина с пупочной грыжей. Я стоял вплотную к операционному столу и хронометрировал все операции. У меня на глазах указательный палец хилера после небольшого массирования вдруг вошел в живот, как в тесто. Пошла кровь, но совсем немного, и Орбито выковырнул оттуда кусок мяса. Затем стал энергично поглаживать это место, как бы стягивая, смазал маслом, и женщина спокойно встала со стола. На ее лице не было ни тени страдания. Операция продолжалась сорок три секунды.

    Так же он удалил аппендикс, правда уже за минуту с лишним. Когда-то мне тоже удаляли аппендикс, и, если не ошибаюсь, это длилось более часа. Снова у меня на глазах пальцы хилера легко, без разрывов ткани и нажима, вошли в тело человека. Лицо пациента спокойно, слегка насторожено, но не больше. Видно, как хилер что-то делает там, внутри. Затем он извлек и показал больному аппендикс и бросил его в белый тазик.

    Я спросил Орбито, как он соединяет концы сосудов, и тот объяснил, что не сшивает их, а вроде как запаивает энергией. Интересно, что работает он одной рукой, а ладонью второй как бы создает биополе. Наклонившись, я внимательно смотрел на то место, откуда только что у меня на глазах извлекли аппендикс. Ни шва, ни следа раны.

    Самой трудной операцией, которую я видел, было удаление большой опухоли. Больную уложили на стол. Она указала хирургу на больное место. Тот слегка провел рукой и, обнаружив больной участок, стал поглаживать и массировать его, вроде что-то раздвигая, а потом вдруг... ввел всю кисть руки в полость живота и после некоторых манипуляций осторожно извлек оттуда кусок мяса. Малое течение крови при этом хилер объяснил тем, что он не задевает крупных кровеносных сосудов и, кроме того, по его словам, путем создания биополя он временно изменяет густоту крови. Операция эта продолжалась одну минуту тридцать пять секунд. Самая длинная из тех, что мне довелось наблюдать. И, хотя лицо женщины при этом на какую-то секунду исказилось болью, но затем снова стало спокойным.

    Когда я уходил, в журнале, где отмечается количество посетителей, стоящих в очереди и ждущих операции, цифра перевалила за триста (не все, конечно, попали на прием в этот же день). Где-то рядом жарили лук, все выглядело обычно, буднично. Вышел я, глубоко потрясенный всем увиденным.

    Так закончил свой рассказ Шариф Азадов. Это рассказ доверчивого человека.

    А вот описание таких же событий, принадлежащее другому очевидцу, более подготовленному, а потому смотрящему на вещи более трезво.

    — Разобраться, действительно ли делается операция или это лишь видимость ее, совсем непросто,— говорит Михаил Лазаревич Гершанович, профессор, доктор медицинских наук, по специальности онколог.— Поначалу действия хилера производят ошеломляющее впечатление. Даже на людей, настроенных скептически. А я был не просто скептически настроен — я был одержим идеей испытать работу хилеров на себе, рассмотреть ее изнутри.

    Гершанович ездил на Филиппины вместе с Анатолием Карповым в качестве его врача, когда тот проводил в Багио матч на первенство мира с Виктором Корчным.

    Мы беседуем в редакционном кабинете втроем. Кроме нас с Гершановичем в ней участвует еще одна сотрудница «Литературной газеты» — Антонина Владимировна Галаева, в чьем ведении находится медицинская тематика.

    — Будучи убежденным материалистом, да, к тому же, и врачом,— продолжает Гершанович,— все свидетельства экзальтированных очевидцев я в расчет не принимал — мало ли что покажется человеку в состоянии внушения. Поэтому вопрос, существует ли «филиппинское чудо», меня не занимал. Я был твердо убежден: его нет. Законы природы незыблемы. Разрезать или раздвинуть пальцами кожу, подкожные ткани невозможно. Никакие фильмы, никакие свидетельства не убедят меня в обратном. По крайней мере, до тех пор, пока не испытаю филиппинский «нож» на собственной шкуре. Более того, если меня и вскроют — не поверю, буду доискиваться, как они это сделали. Вот, с таким настроением я поехал к хилерам. Впрочем, кроме любопытства был у меня и другой стимул: в ту пору тяжело болел отец Анатолия Карпова. И мне хотелось поискать в народной медицине, включая и методы хилеров, что-то такое, что могло бы помочь ему. Увы, ничего такого я не нашел, и это еще больше укрепило мой скептицизм.

    — А говорят, будто в районе Багио какая-то особая космическая обстановка, благодаря которой хилеры обретают нечеловеческую силу...

    — Багио — единственное на Филиппинах прохладное место с чудесными, умиротворяющими пейзажами, несколько напоминающее нашу Прибалтику. В Багио охотно едут туристы со всех концов света. Именно из-за благодатного климата и обилия туристов хилеры и облюбовали эти места, а вовсе не из-за каких-то исторических традиций или особой космической энергии, как это утверждают их восторженные поклонники, не без подсказки самих хилеров.

    — Какую же операцию вы собирались себе сделать?

    — Видите? — Гершанович подносит палец к внешнему краю левого глаза, где у него виден небольшой, но хорошо заметный шрам. Выясняется: на месте шрама была опухоль. Базалиома. До сих пор среди врачей идут споры, злокачественная это опухоль или нет (метастазов она не дает).

    — Не боялись операции?

    — Нисколько. Я был абсолютно уверен, что ничем не рискую, никаких ран у меня после хилеров не останется.

    — А этот шрам?

    — Ну, это пустяки, недорогая плата за любопытство.

    Итак, приходим. Небольшой домик — не хижина, но и не вилла. Небольшая приемная, напоминающая перевязочную в сельской больнице или фельдшерский пункт. Непременное распятие (хилеры в основном католики) и несколько других изображений Христа, стол (иногда бывает два), покрытый клеенкой (в других случаях — простыней). Тут же и сам исполнитель процедуры. Любопытно, что почти все хилеры имеют какую-то основную профессию, которая их кормит,— слесаря, механика, каменщика... А между делом занимаются хиропрактикой, врачеванием. Прежде чем взяться за меня, хилер продемонстрировал свое искусство на других, И вдруг я нечаянно заметил (естественно, не показав вида хозяевам), что в роли пациентов выступают люди, которых я уже видел у других хилеров в той же роли...

    Так или иначе, перед тем, как самому лечь на стол, я стал внимательно наблюдать за работой хилера. Он положил на стол женщину и объявил, что сейчас удалит у нее желчный пузырь. Мы очень близко стояли и фотографировали (нам это разрешили), и я увидел картину, даже для подготовленного зрителя непостижимую: руки хилера погружены в живот, там что-то чавкает, показывается кровь (правда, не очень много). Затем хилер вынимает руки, вытирает место «операции» тампоном. Ощущение такое, будто на наших глазах в самом деле произошло оперативное вмешательство без ножа. Я не упрекаю тех, кто после взахлеб рассказывал, что точно видел операцию,— так убедительно это выглядело. Но должен сказать: я внимательно, наклонившись до предела, буквально до расстояния десять сантиметров от «операционного поля» пытался разглядеть рану — и ничего не увидел. Раны не было. Ни открытой брюшной полости, ни разверстых тканей, органов, кишечника, мышц—ничего! А впечатление такое, будто руки находятся в утробе и где-то там, в глубине, копошатся пальцы «хирурга». Но это была лишь искусно сформированная кожная складка-карман, в которую, словно в полость, хилер погрузил пальцы.

    Потом на свет божий извлекается кусок «ткани», и «рана» заглаживается рукой без следа (как мы после убедились, «тканью» был ватный тампон, якобы пропитанный кровью).

    Теперь, после всего увиденного, могу дать присягу: хирургии не было, был искусный фокус...

    Но вот наступила моя очередь. Я попросил удалить опухоль под левым глазом (все равно она подлежала удалению) и варикозный узел на ноге (кстати, очень удобный для демонстрации—было бы сразу видно, удалили его или нет). Хилер охотно согласился, предупредив, однако, что должен помолиться надо мной, призвать духов, дабы почувствовать в себе силу (только в случае обретения ее он примется за операцию). Есть фотография, на которой хилер простер надо мной руки, призывая духов, а я с нелепым видом сижу и, закрыв глаза, жду. Наконец хилер сказал, что дух явился и он готов приступить. Он долго трудился надо мной, больно тискал опухоль железными, цепкими, как клещи, пальцами — ничего не получилось.

    После этого опухоль стала быстро расти, и мне пришлось поторопиться с ее удалением. Не на Филиппинах, разумеется, а в хорошем ленинградском институте у прекрасного хирурга. Хирург прооперировал меня так искусно, что остался лишь небольшой шрам, который мне нисколько не мешает. Однако, пойди я сразу обычным путем, не было бы и его.

    Что касается варикозного узла, хилер его тоже порядком намял, но и с ним сделать ничего не смог. Потом развился тромбофлебит, и тоже пришлось лечиться в Ленинграде.

    Двое моих спутников — не буду называть их имена — также решили воспользоваться случаем. Один из них попросил хилера удалить на груди атерому (доброкачественную опухоль). Но эта атерома была особая, типа большого угря — она была связана с закупоркой сальной железы, имела ход наружу и, следовательно, легко могла быть удалена простым выдавливанием. Требовался лишь определенный навык. Эту операцию хилер провел блестяще, продемонстрировав свои замечательные хиропрактические способности: он умело охватил атерому со всех сторон железными пальцами и сильно надавил ими так, что «опухоли» некуда было деться, кроме как воспользоваться существовавшим ходом. Естественно, хилер не преминул зафиксировать свою удачу и уверить пациента в том, что свершилось чудо. А пациент, в свою очередь, был чрезвычайно доволен, что ему удалось избежать хирургической операции дома, Но удивляться тут нечему — при соответствующих навыках и тренировке выдавить такую атерому мог бы любой врач.

    Другому моему спутнику, у которого была липома на шее, повезло меньше. Сначала один хилер долго трудился над ним, потом битый час хлопотал другой — все безуспешно. Тогда пациента положили на стол лицом вниз (до этого он сидел на стуле, нагнув голову), и вскоре он почувствовал резкую нестерпимую боль, как от бритвы. Это и был бритвенный разрез, через который липома была затем вылущена. А дальше началось нагноение (разрез сделали в антисанитарных условиях, без антисептики), и «прооперированное» место пришлось дочищать в Москве.

    ...Вот, такие два свидетельства об одном и том же.

    Так что, многое зависит от того, кто видит «чудо» и кто рассказывает о нем.

    Между прочим, Шариф Азадов, беспрекословно доверяющий своим глазам, все же, накануне публикации его рассказа в газете позвонил мне и попросил на всякий случай заменить его подлинную фамилию псевдонимом (Азадов — псевдоним). Видно, полного доверия, все-таки, нет.

    Может быть, стоит привести еще два свидетельства, тоже разных, противоположных. Одно из них принадлежит Н. Л. Мартыновой. Появившись в редакции, она представилась как психолог, доктор наук. Долго жила на Филиппинах. Восторгам ее по поводу хилеров не было предела, и все разговоры сводились к одному — надо торопиться исследовать хилеров, перенимать их опыт, пока нас не опередили.

    — Существуют ли люди, способные делать психохирургические операции? — восклицала Н. Л. Мартынова.— Конечно, существуют! Я присутствовала при многих таких операциях. Это выглядит приблизительно так. Правую руку хилер погружает в тело пациента (рука проходит беспрепятственно, будто в песок), моментально извлекает из раны пораженную болезнью ткань, бросает ее в миску и левой рукой закрывает рану. Ни малейших следов на коже не остается. Ни боли, ни кровотечения, ни послеоперационного шока! Некоторые хилеры открывают рану, находясь на расстоянии один-два метра от пациента: поглядит на него, махнет рукой — и рана открылась. Как будто лучом невидимым управляет. А после манипулирует руками внутри раны, как обычно.

    Есть у Н. Л. Мартыновой и своя гипотеза — как хилерам удается без ножа рассекать человеческое тело, а после заживлять рану, не оставляя следов. Увы, это все набор слов, отрывочных сведений из курса школьной физики, популярных статей и книжек. Есть тут ссылки и на «сильную магнитную аномалию» в районе Филиппин, означающую, что «притяжение космической энергии Землей, ее «всасывание» здесь повышено», и предположение, что хилеры умеют пользоваться этой энергией: «...вероятно, силою лучей определенной энергии хилер проникает в ткань человека между клетками». («Клетки он не разрезает, как это бывает в обычной хирургии. Поэтому и нет кровотечения. Больная ткань отрывается невидимыми лучами также между клетками, поэтому операция безболезненна. Лучи... убивают микробов на расстоянии, и в зоне операции все стерильно — вот почему хилеры не моют рук».)

    Странно, конечно, было, что такую ахинею может излагать доктор наук, хотя бы и психологических (далеких от физики и биологии), но не станешь же требовать, чтобы человек предъявил диплом, мы привыкли доверять людям (Н. Л. Мартынова, как бы невзначай, показала нам нагрудную карточку участницы какого-то съезда или симпозиума, где рядом с ее фамилией значилось по-английски «доктор психологии»). Так или иначе, мы напечатали ее письмо (среди других мнений о филиппинской хирургии), снабдив той подписью, на которой настаивал автор,— с докторским титулом.

    Психологи всколыхнулись. Пошли письма, раздались звонки — не может быть, чтобы обладатель докторской степени мог написать такое. Наконец, в редакцию явился один из известных наших психологов и положил на стол справку, заверенную ВАК: среди докторов психологических наук нет человека по фамилии Мартынова.

    Я вспомнил: Мартынова обмолвилась, будто докторскую степень она получила, работая в Чехословакии. Психологи не поленились, связались с чехословацкими коллегами — там тоже докторская степень никакой Мартыновой не присуждалась. Все стало ясно.

    Такие скандалы не редкость, когда имеешь дело с сомнительными науками.

    Мы считаем, в вопросе о филиппинской хирургии точка над i поставлена. В последнее время на Филиппинах побывало немало людей трезвых и реалистичных, в том числе, из нашей страны. Побывали и хирурги, которые лучше всего знают, что значит разъять человеческое тело, а после зашить. В составе одной из групп совершил поездку на Филиппины профессор Борис Дмитриевич Савчук. Ниже приводится его рассказ.

    Действие происходит в той же самой провинции Багио. Сначала наши медики посетили небольшой городок с поэтичным названием Кармен.

    — У добротного двухэтажного особняка,— говорит Борис Дмитриевич,— нас встретила невысокая, не лишенная обаяния женщина лет пятидесяти в ярком цветастом платье—знаменитая хилересса Жозефина Сиссон. Она была искренне удивлена, что видит перед собой представителей Советской России, так как всегда считала, что «советские люди мрачные, бородатые и их никуда не пускают». Сестра Жозефина, как выяснилось, содержит небольшую ферму, которая служит для нее основным источником дохода.

    Мы попросили ее продемонстрировать операцию, но она сказала, что, к сожалению, в данный момент у нее нет пациентов. Тогда среди нас нашелся доброволец. Профессор-хирург из Алма-Аты И. А. Апсатаров показал хилерессе свою руку, на которой была довольно заметная подкожная жировая опухоль — липома. Сестра Жозефина без колебаний согласилась удалить ее в нашем присутствии.

    Мы были приглашены в стоящий во дворе каменный сарай, где в одном углу были аккуратно сложены мешки с рисом, а в другом, у большого окна, огорожена своеобразная операционная. Здесь стоял покрытый клеенкой ящик-стол, на стене были развешаны примитивные иконы. На видном месте висел плакат с надписью на английском языке: «Здесь работает Бог. Я являюсь только его инструментом. Молитесь, пожалуйста». Возле перилец стояли несколько предназначенных для зрителей скамей, на которых мы и расположились. Тихая девушка — помощница молча принесла какие-то флаконы, вату и марлю. Нас также попросили хранить полное молчание, но фотографировать было разрешено сколько угодно.

    Сестра Жозефина положила на стол Библию. Лицо ее стало очень сосредоточенным, а воздетые над Библией руки резко побледнели. Молилась она недолго. (Потом я спросил ее, какую молитву она читала, она ответила: «Верую».) Интересно, что руки ее оставались бледными в течение всей операции.

    Профессор Апсатаров встал, слегка наклонившись, у стола и протянул хилерессе руку. Операция началась. Мы стояли на расстоянии одного-двух метров от стола, и нам все было отлично видно. Сестра Жозефина обхватила жировик пальцами и принялась его довольно сильно, как нам показалось, тискать. Движения ее напоминали энергичные попытки выдавить или вылущить липому из окружающих тканей.

    Внезапно все предплечье пациента покрылось алой кровью. Большое количество крови удивляло, так как в этой зоне, мы знали, просто не было такого большого кровеносного сосуда. (Как после выяснилось, это и не была кровь, что совершенно ясно видел «оперируемый» профессор Апсатаров.) Сестра Жозефина стала быстро вытирать кровь тампонами, которые ей расторопно подавала помощница. Вскоре все предплечье пациента было вытерто. Но... липома осталась на месте. Тогда хилересса туго скатала небольшую тряпочку, смочила ее какой-то жидкостью из флакона, положила на жировик и вновь стала энергично мять руку. Вскоре тряпочка исчезла. Сестра Жозефина объяснила профессору Апсатарову, что она внедрила тряпочку с лекарством под его жировик, и через три недели он должен исчезнуть.

    Так закончилась операция, не принеся особого удовлетворения пациенту. Длилась она ровно две минуты и десять секунд.

Несмотря на это, среди нас нашелся еще один доброволец. Доцент Т. Г. Асатиани из Тбилиси спросил хилерессу, не может ли она освободить его от болей в шее, которые его беспокоят уже несколько дней. Сестра Жозефина осмотрела шею, сказала, что ей все ясно — это «вертебрал обструкшн» (буквально — «позвоночная закупорка»), и она думает, что может помочь.

    На этот раз пациент был размещен на столе в положении лежа на животе. Мне было позволено стать еще ближе и наблюдать операцию уже на расстоянии полуметра. Хилересса глубоко внедрилась пальцами в шею пациента сзади. Создавалось впечатление, что она что-то пытается выкрутить там, в глубине шеи. Показалось немного «крови». Вслед за этим хилересса подняла руки кверху, показала нам какой-то окровавленный кусок и сказала, что это и есть болезнь, то есть она удалила именно ту «пробку», которая вызывала позвоночную закупорку.

    Я ясно видел, что кожные покровы во все время операции оставались невредимыми, но никак не мог понять, откуда в руках хилерессы взялся окровавленный кусок. Я попросил показать его поближе, но сестра Жозефина не испытывала никакого желания это сделать. Тогда я довольно бесцеремонно (да простят мне хилеры!) вытащил у нее из рук «удаленную опухоль». Это оказался туго скатанный марлевый шарик, покрытый сверху сгустками темной крови — видимо, крови какого-то животного, может быть, курицы или свиньи.

    Пациент, однако, сообщил, что боли в шее прошли. Я поздравил сестру Жозефину с блестяще проведенными операциями. Она устало улыбнулась и сказала, что, вообще-то, она в нынешнем году не оперирует и сделала исключение только для нас, поскольку мы приехали из такой далекой страны. Сама же она решила дать себе годовую передышку, нечто вроде творческого отпуска, и сейчас заканчивает книгу об искусстве хилеров. Наш гид-филиппинец предложил сестре Жозефине гонорар, но она от него категорически отказалась.

    Шейные боли вернулись к Асатиани часа через полтора, а у профессора Апсатарова оставался небольшой синяк вокруг липомы, который, впрочем, довольно скоро исчез. По его словам, никаких «железных пальцев» хилерессы он не чувствовал. Напротив, ее движения казались ему очень мягкими и деликатными. Липома же оставалась все в том же состоянии и спустя месяц после «операции».

    Наши медики побывали еще у одного хилера.

    — Питер Демосен,— продолжает Б. Д. Савчук,— сообщил нам, что ему двадцать девять лет, что основная его профессия — конторский служащий, а операциями он занимается в свободное от работы время...

    В небольшом холле сидел, ожидая операции, изможденный, скромно одетый молодой человек. Мы спросили, какая предстоит операция. Хилер ответил: «Стамак проблем» («Желудочная проблема»). Когда же я попросил уточнить диагноз, Питер, пожав плечами, повторил как само собой разумеющееся: «Стамак проблем!»

    На очень плохом английском пациент все же изложил свои жалобы. Симптомы напоминали язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки. Мне казалось, что пациент побаивается предстоящей операции.

    Мы были приглашены в операционную. Это была маленькая комната с таким же, как и у сестры Жозефины, глухим ящиком-столом, покрытым клеенкой. И вновь на стенах — иконы и знакомый плакат «Здесь работает Бог...».

    Пациент приспустил брюки и улегся на стол. Хилер глубоко погрузил свои руки в подложечную область его живота, вдавив его до позвоночника. Он делал какие-то вворачивающие движения, пациент при этом корчился, очевидно от болей. Хилеру помогал при операции симпатичный мальчик лет пятнадцати. Он беспрестанно подавал какие-то тампоны. Показалось немного «крови», однако никакой зияющей брюшной раны не было видно. Внезапно хилер оторвал руки от живота. В одной из них мы увидели небольшой окровавленный кусок. Хилер показал его пациенту и сказал, что это и есть желудочная болезнь, которую он удалил. Я попросил показать мне «болезнь» поближе, но Демосен в тот же миг решительно вышвырнул окровавленный кусок в открытое окно.

    Операция закончилась. Я поинтересовался у пациента о самочувствии, и он ответил, что сейчас все хорошо, боли прошли.

    Я спросил у Демосена, не может ли он удалить небольшую накожную опухоль (папиллому) у меня на плече. Хилер внимательно осмотрел папиллому и сказал, что удалить не сможет. Я спросил, почему.

    — Но ведь это же не болезнь,— совершенно резонно заметил хилер,— а я лечу только болезни, которые вызывают страдания.

    — Каков же вывод из всего увиденного нами? — заключает свой рассказ Борис Дмитриевич Савчук.— Вывод твердый: никаких реальных операций «голыми руками» хилеры не делают. Все их действия — чистейшая имитация, фокус. Этот наш вывод не оригинален — ранее он был совершенно определенно изложен в «Литературной газете» М. Л. Гершановичем.

    Надо сознаться, никто из нас не уловил момента, когда в руках хилера появляется окровавленный кусок («удаленная болезнь»), но скорее всего, это происходит в момент, когда он вытирает кровь тампонами, которые ему подает неизменно участвующий в операции помощник. Наверное, профессиональный иллюзионист мог бы ответить на этот вопрос более определенно.

    Но никакой разъятой кожи, раздвинутых тканей, никаких открывшихся органов в животе — желудка, кишечника, чего-либо еще — не было и не могло быть.

    Если же операция была бы, нетрудно представить, к каким драматическим последствиям она могла привести, принимая во внимание антисанитарные условия операционной. Ведь хилеры, как известно, не моют руки, не переодеваются, равно как и не готовят пациента к операции — он, как правило, располагается на столе в своей одежде, лишь слегка открыв то место, которое требуется хилеру. У виденных нами хилеров не было даже намека на какую-либо стерильность.

    Возникает, конечно, резонный вопрос:являются ли хилеры мошенниками в общепринятом смысле слова? На этот вопрос трудно ответить определенно. По-видимому, большинство их не мошенники. Прежде всего потому, что они не получают от страждущих прямого гонорара. Деньги могут быть внесены на содержание церкви или баптистской общины, к которой принадлежит хилер. Далее, откуда произошла сама идея делать такие «операции»? Хилеры-христиане в качестве основы для своего врачевания, по-видимому, усвоили какие-то древние шаманские обряды, существовавшие на Филиппинах. Являясь в большинстве своем людьми верующими, они, возможно, искренне считают, что способны излечить болезнь или облегчить страдания. Сами хилеры перед операцией, да и во время ее, испытывают сильное волнение: мы отмечали это волнение по ярко выраженным вегетативно-сосудистым реакциям, которые трудно вызвать простым усилием воли (помните внезапно побледневшие руки хилерессы?). Не исключено, что это волнение в какой-то мере передается пациенту, складывается с его собственными чувствами и создает эффект причастности к какой-то неземной энергии.

    К услугам хилеров на Филиппинах прибегают в основном беднейшие слои населения. Они вынуждены это делать, несмотря на то что в этой стране в принципе существует бесплатная медицинская помощь. Дело в том, что медицинских учреждений там настолько мало, а материальная их база настолько плоха, что квалифицированная врачебная помощь для большинства населения малодоступна.

    Впрочем, в последние годы намечается подтолкнуть развитие государственного здравоохранения, так что со временем это, возможно, приведет к сокращению числа желающих обратиться к хилерам.

Можно ли считать хилеров мошенниками? Б. Д. Савчук прав: на этот вопрос непросто ответить. Можно ли было считать мошенниками шаманов в те поры, когда на большей части территории России не было ни врачей, ни даже фельдшеров? Ведь какую-то «психотерапевтическую» помощь шаманы оказывали. К тому же некоторые из них пользовали своих пациентов травами. Думаю, были среди них и более, и менее честные. Точно так же и хилеры: кто-то не наживается на своей хирургии, кто-то наживается. Известно ведь — об этом рассказывал и Б. Д. Савчук,— что самые знаменитые хилеры — миллионеры. Что из того, что деньги они зарабатывают на гостиничном, туристском и прочем бизнесе? Как бы то ни было, этот бизнес связан с хилерством: они пользуют богатых иностранных туристов, останавливающихся в принадлежащих хилерам гостиницах...

    Словом, вряд ли стоит ломать голову над этим вопросом: мошенники ли хилеры и кто именно из них мошенник и в какой мере? Важно другое: филиппинские операции — обман. Если какие-то другие «чудеса» еще подлежат изучению, разбирательству, с хилерством все ясно. На сто процентов. Оно существует как некий этнографический штрих, как суррогат настоящей медицинской помощи, но как некоего реального явления физики и физиологии его нет.

    Филиппины — далекая, экзотическая страна. Но вот неожиданно выясняется, что и в наших краях еще не так давно делались фокусы, наподобие тех, что делают филиппинские «хирурги». Читатель В. Кирьяк прислал нам копию статьи этнографа В. Г. Богораза, опубликованную в 1931 году в сборнике «Религиозные верования народов СССР». Автор описывает, как в двадцатые годы на Чукотке он стал свидетелем операции точь-в-точь такой же, какими ныне славятся Филиппины.

    Шаманка по имени Упунге в присутствии зрителей подвергла операции своего 12-летнего сына.

    «Для этой цели,— пишет В. Г. Богораз,— она его положила навзничь, обнажила ему живот, низко нагнулась к животу мальчика, потом взяла нож и, пропустив лезвие между собственных пальцев по обычному шаманскому приему, сделала длинный продольный разрез и тотчас же вставила в его концы свои толстые пальцы. Мальчик слегка простонал. Кровь хлынула в обе стороны и залила пол. Упунге нагнулась еще ниже и стала зализывать рану. Через минуту на животе мальчика не было никаких следов, кроме кровяных пятен и обычной грязи...»

    Человек внимательный и серьезный, В. Г. Богораз без труда раскрыл секрет фокуса: «Упунге во все время опыта показывала знаками, что ей очень жарко. Две дочери, еще девочки, брали из кадки с водой комочки мокрого снега и подносили ей, и она глотала их, по обычаю туземцев. В комочках была закатана свежая кровь тюленя, ибо то было время разгара тюленьей охоты. Упунге распускала снег во рту и потом низко склонившись к предполагаемой «ране», выпускала кровь на живот мальчика. Видимость раны была произведена искусным нажимом больших пальцев шаманки. Талая кровь собралась в складки живота и произвела иллюзию... Чукчи веруют в такую хирургию стойко и твердо, почти как в научную истину...»

    И ныне фокусники без труда делают такие трюки. Герта Онискевич, например, вызывает из зала зрителя и сообщает, что сейчас она разрежет ему палец. Никакого удовольствия, естественно, такое сообщение у того не вызывает. Напротив, следуют замешательство и смятение. Но артистка успокаивает: ничего страшного не случится. Быстро проводит ножом по пальцу — все видят: выступает кровь. Стирает кровь ваткой — палец цел и невредим.

    А. И. Китайгородский, присутствовавший на одном из выступлений фокусницы, спросил ее, может ли она полностью имитировать хилерскую операцию. Онискевич ответила, что, если потребуется, она может подготовить такой номер за три дня...

    То же самое буквально сказал на одной из встреч в редакции другой иллюзионист — Амаяк Акопян:

    — Если понадобится, берусь такой иллюзион подготовить за три дня.

Наши координаты:   Телефон: (916)188-88-26, (903) 000-92-49, (909) 087-08-29

Эл. почта: ranserg@mail.ru, skiwindows@mail.ru, adm